Алданов Марк Александрович
       > НА ГЛАВНУЮ > БИОГРАФИЧЕСКИЙ УКАЗАТЕЛЬ > УКАЗАТЕЛЬ А >

ссылка на XPOHOC

Алданов Марк Александрович

1886 - 1957

БИОГРАФИЧЕСКИЙ УКАЗАТЕЛЬ


XPOHOC
ВВЕДЕНИЕ В ПРОЕКТ
ФОРУМ ХРОНОСА
НОВОСТИ ХРОНОСА
БИБЛИОТЕКА ХРОНОСА
ИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИ
БИОГРАФИЧЕСКИЙ УКАЗАТЕЛЬ
ПРЕДМЕТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ
ГЕНЕАЛОГИЧЕСКИЕ ТАБЛИЦЫ
СТРАНЫ И ГОСУДАРСТВА
ЭТНОНИМЫ
РЕЛИГИИ МИРА
СТАТЬИ НА ИСТОРИЧЕСКИЕ ТЕМЫ
МЕТОДИКА ПРЕПОДАВАНИЯ
КАРТА САЙТА
АВТОРЫ ХРОНОСА

Родственные проекты:
РУМЯНЦЕВСКИЙ МУЗЕЙ
ДОКУМЕНТЫ XX ВЕКА
ИСТОРИЧЕСКАЯ ГЕОГРАФИЯ
ПРАВИТЕЛИ МИРА
ВОЙНА 1812 ГОДА
ПЕРВАЯ МИРОВАЯ
СЛАВЯНСТВО
ЭТНОЦИКЛОПЕДИЯ
АПСУАРА
РУССКОЕ ПОЛЕ
1937-й и другие годы

Марк Александрович Алданов

Эмигрант

Алданов (настоящая фамилия Ландау) Марк Александрович (1886-1957) - писатель, философ, химик, эмигрант. В 1905 -1910 гг. учился в Киевском университете одновременно на двух факультетах. С 1910 г. жил за границей в основном в Париже. В 1914 г. вернулся в Россию. Член партии эсеров. В марте 1919 г. эмигрировал во Францию, жил в Париже. В 1922-1924 гг. жил в Берлине. Автор книг "Ленин" (1919), "Две революции: революция французская и революция русская" (1921), "Огонь и дым" (1922), "Святая Елена, маленький остров" (1923) и др. В 1940 г. после капитуляции Франции переехал в Нью-Йорк. В 1947 г. вернулся во Францию, жил в Ницце.

Использован материал с сайта "Русское зарубежье" - http://russians.rin.ru

Прозаик

Алданов (настоящая фамилия - Ландау) Марк Александрович (1886 - 1957), прозаик.

Родился 25 октября (7 ноября н.с.) в Киеве в интеллигентной семье богатого сахарозаводчика. Получил прекрасное образование.

В восемнадцать лет окончив классическую гимназию, свободно владел немецким, французским, английским языком, знал латинский и древнегреческий.

В Киевском университете в 1910 одновременно закончил два факультета: правовой и физико-математический (по отделению химии). В год окончания университета в "Университетских известиях" была опубликована его научная статья.

Вскоре едет в Париж продолжать образование Во время Первой мировой войны возвращается в Петроград, участвует в разработке способов защиты населения от химического оружия. Но уже в это время им владели другие жизненные планы. Он начал работу над исследованием "Толстой и Роллан" (1915), который привлек внимание читающей публики и критики.

Октябрьскую революцию Алданов не принял. Его публицистическая работа "Армагеддон", опубликованная в 1918, была воспринята как крамола и изъята. В марте 1919 Алданов эмигрировал во Францию. В Париже пытался наладить издательское дело, но безуспешно. В 1922 - 24 живет в Берлине, затем вновь - в Париже. Сотрудничал в газетах "Последние новости" и "Дни", печатался в различных журналах. После оккупации Франции фашистами Алданов уехал в США. В Нью-Йорке принимал активное участие в организации "Нового журнала". В этом журнале печатались Бунин и Мережковский, Куприн и Ходасевич, Цветаева и Набоков, многие другие русские писатели-эмигранты. Здесь была опубликована первая повесть Алданова (1921), и с того времени почти в каждом номере помещались отрывки из его произведений или статьи.

Исторические романы М. Алданова: "Девятое термидора", "Чертов мост", "Заговор" (серия "Мыслитель"), трилогия "Ключ", "Бегство", "Пещера"; романы "Истоки", "Самоубийство", "Начало конца", "Астролог", "Живи как хочешь" и другие. Алданов был лично знаком почти со всеми известными деятелями культуры русской эмиграции, был дружен с С. Рахманиновым, долгие годы переписывался с Буниным. Хорошо знал и западных писателей, общался с Томасом Манном, Андре Моруа, Эрнестом Хемингуэем и др.

Последние десять лет жизни Алданов провел в Европе. В 1947 вернулся во Францию, поселился в Ницце. В ноябре 1956 отмечался его 70-летний юбилей. Через три месяца его не стало - он умер 25 февраля 1957 в Ницце.

Использованы материалы кн.: Русские писатели и поэты. Краткий биографический словарь. Москва, 2000.

Языки не враждуют...

Марк Александрович Ландау вошел в литературу под именем Алданова. Его жизненный и творческий путь необычен. Сын богатого промышленника с Украины, он получил блестящее образование: окончил физико-математический, а затем юридический факультет Киевского университета. Позже получил диплом Школы общественных наук в Париже. Серьезно занимался химией, опубликовал ряд серьезных научных трудов.
В 1919 году, спасаясь от красного террора, бежал во Францию. Жил в Париже (в 1922—1924 гг. в Берлине). После начала второй мировой войны перебрался со своими друзьями известными меценатами Цетлиными и бывшим российским премьером Керенским в США. В 1946 году вернулся во Францию, похоронен в Ницце.
Почти не проявив себя в России, Алданов, оказавшись на чужбине, очень быстро завоевал громкую славу писателя-романиста. Его дебютом за рубежом стала книга о В. И. Ленине, моментально разошедшаяся и переведенная тогда же на несколько языков. Исторические исследования Алданова, его очерки, заметки на злобу дня печатались в самых популярных изданиях — газете «Последние новости», журналах «Современные записки», «Числа», «Русские записки» и других.
Марк Александрович принялся за осуществление воистину грандиозного замысла — описание европейской истории, начиная с 1762 года (благоразумно опустив эпоху толстовского романа «Война и мир»).
Алданов издал шестнадцать крупных беллетристических произведений, большинство из которых — романы. Их тематическими центрами служат две революции — французская с последовавшими за ней наполеоновскими войнами и Октябрьская в России. Над обоими циклами Алданов работал параллельно. К первым относятся романы «Девятое термидора», «Чертов мост», «Заговор», «Святая Елена, маленький остров».
Попытка исторического осмысления российского Октября, который автор полагает исторической катастрофой, была сделана в романах «Истоки» (1950) и «Самоубийство» (посмертная публикация в 1958 г.).
Заметим, что каждый из алдановских романов, составляющих серию, сам по себе вполне самостоятелен. Однако они между собой тонко связаны — от сложных историко-философских нитей до общих действующих лиц (или их предков и потомков). Легко заметить, что автора привлекают персонажи его книг не своей неповторимостью, а как раз обратным — взаимосвязью во времени, угадыванием родственных черт в различные исторические эпохи.

+ + +

Критика (В. Вейдле, Г. Струве и др.) дружно отмечала, что, несмотря на громадный успех исторических романов М. А. Алданова (они переведены на двадцать пять языков), ему еще лучше удались его небеллетристические этюды об исторических деятелях и знаменитых современниках, вошедшие в его книги «Современники» (1928), «Портреты» (1931), «Земля и люди» (1932). В них он сделал попытку разобраться в тех мотивах, которые влекут людей к подвигам и злодействам, в том противоречивом клубке страстей и чувств, которые в конечном итоге творят человеческие судьбы — как отдельные, так и целых народов.
Одним из первых очерков на эту тему стал предлагаемый читателю — «Убийство Урицкого». Он появился в 1923 году в журнале «Современные записки» (№ 16), а затем вошел в книгу «Современники».
Алданов пытается ответить на вопрос, который не удалось разрешить Петроградской ЧК во время процесса над убийцей ее главы Моисея Соломоновича Урицкого: что побудило стрелять в него Леонида Каннегисера, юношу, «исключительно одаренного от природы», «получившего от нее блестящие дарования, красивую наружность, благородный характер»? Что заставляет умного и вроде бы гуманного человека пойти на самое страшное злодеяние — на убийство? Даже если это убийство бескорыстное, из политических соображений или мести...
Конечно, при других действующих лицах все можно было бы свалить на этнические проблемы. Но здесь один еврей стрелял в другого.
Чтобы сколько-нибудь понять драматизм этой самой «этнической проблемы», нелишне будет вспомнить почти неизвестное у нас стихотворение такого подлинного интернационалиста, как И. А. Бунин, созданное в 1918 году и впервые напечатанное лишь после смерти автора его вдовой в 1960-м («Новый журнал». США, Нью-Йорк, № 62, с. 9):

Возьмёт Господь у вас
Всю вашу мощь, отнимет трость и посох,
Питье и хлеб, пророка и судью,
Вельможу и советника. Возьмет
Господь у вас ученых и мудрейших,
Художников и искушенных в слове,
В начальники над городом поставит
Он отроков, и дети наши будут
Главенствовать над вами. И народы
Восстанут друг на друга, дабы каждый
Был нищ и угнетаем. И над старцем
Глумиться будет юноша, а смерд —
Над прежним царедворцем. И падет
Сион во прах, зане язык его
И всякое деянье — срам и мерзость
Пред Господом, и выраженье лиц
Свидетельствует против них, и смело,
Как некогда в Содоме, величают
Они свой грех. — Народ мой! На погибель
Вели тебя твои поводыри!

Замените некоторые географические названия, и стихотворение поразит вас воистину библейским пророчеством, вполне сбывшимся.
Год спустя после публикации «Убийства Урицкого» в тех же «Современных записках» (№ 21) появился документальный рассказ М. И. Цветаевой о поездке в деревню за продуктами с «реквизиционным отрядом» в 1918 году — «Вольный проезд». После очередного «трудового» дня в избу собираются рыцари реквизиций. Они «входили, выходили, пошучивали, обдумывали завтрашние набеги, подытоживали нынешние». И далее мы приводим сцену, где действующие лица: автор, теща красноармейца этого реквизиционного отряда, начальник отряда Левит, красноармеец Кузнецов. Речь зашла о христианской религии и вызвала возражение начальника:
«Левит: — Это пережитки буржуазного строя. Ваши колокола мы перельем на памятники.
Я: — Марксу.
Острый взгляд: — Вот именно.
Я: — И убиенному Урицкому. Я, кстати, знала его убийцу.
(Подскок. — Выдерживаю паузу).
...Как же, — вместе в песок играли: Канегисер Леонид.
— Поздравляю вас, товарищ, с такими играми!
Я, досказывая: — еврей.
Левит, вскипая: — Ну, это к делу не относится!
Теща, не поняв: — Кого жиды убили?
Я: — Урицкого, начальника петербургской Чрезвычайки.
Теща: — И-ишь. А что, он тоже из жидов был?
Я: — Еврей. Из хорошей семьи.
Теща: — Ну, значит свои повздорили. Впрочем, это между жидами редкость, у них это, наоборот, один другого покрывает, кум обжегся — сват дует, ей-Богу!
Левит, ко мне: — Ну и что же, товарищ, дальше?
Я: — А дальше покушение на Ленина. Тоже еврейка (обращаясь к хозяину, любезно), — ваша однофамилица: Каплан.
Левит, перехватывая ответ Каплана: — И что же вы этим хотите доказать?
Я: — Что евреи, как русские, разные бывают.
Левит, вскакивая: — Я, товарищ, не понимаю: или я не своими ушами слышу, или ваш язык не то произносит. Вы сейчас находитесь на реквизиционном пункте, станция Усмань, у действительного члена РКП, товарища Каплана.
Я: — Под портретом Маркса.
Левит: — И тем не менее вы...
Я: — И тем не менее я. Отчего же не обменяться мнениями?
Кто-то из солдат: — А это правильно товарищ говорит. Какая же свобода слова, если ты и пикнуть по-своему не смеешь! И ничего товарищ особенного не заявляли: только, что жид жида уложил, это мы и без того знаем.
Левит. — Товарищ Кузнецов, прошу вас взять свое оскорбление обратно!
Кузнецов: — Какое такое оскорбление?
Левит. — Вы изволили выразиться про идейную жертву — жид?
Кузнецов: — Да вы, товарищ, потише, я сам член К-ческой партии, а что я жид сказал — у меня привычка такая!
Теща — Левиту: — Да что ж это вы, голубчик, всхорохорились? Подумаешь — «жид». Да у нас вся Москва жидом выражается, — и никакие ваши декреты запретные не помогут! Потому и жид, что Христа распял!
— Хрисс-та-а?!!
Как хлыст полоснул. Как хлыстом полоснул. Как хлыстом полоснули. Вскакивает. Ноздри горбатого носа пляшут.
— Так вы вот каких убеждений, мадам? Так вы вот за какими продуктами по губерниям ездите! — Это и к вам, товарищ, относится! — Пропаганду вести? Погромы подстраивать? Советскую власть раскачивать? Да я вас!.. Да я вас в одну сотую долю секунды...
— И не испугалась! А сын-то у меня на что ж? Самый что ни на есть большевик, почище вас будет! Ишь — расходился! Вот только Кольки моего нет, а то показала бы вам, как на почтенную вдову змеем шипеть! Пятьдесят лет живу, — такого срама...
Хозяйка: — Мадам! Мадам! Успокойтесь! Товарищ Левит пошутил, товарищ всегда так шутит! Да вы сами посудите...
Сваха, отмахиваясь: — И судить не хочу, и шутить не хочу. Надоела мне ваша новая жизнь! Был Николаша — были у нас хлеб да каша, а теперь за кашей за этой — прости Господи! — как пес язык высуня 30 верст по грязи отмахиваем...
Кто-то из солдат: — Николаша да каша? Эх вы, мамаша!.. А не пора ли нам, ребята, по домам? Завтра чем свет в Ипатовку надо».
Легко предположить, что Цветаева не только читала «Убийство Урицкого», но и творчески его переработала, ввела в свой рассказ.
Надо помнить, что ни Бунин, ни Цветаева — эти два классика русской литературы — никогда не были заподозрены в антисемитских настроениях.
И Бунин, и Цветаева выражали те настроения, которые были присущи интеллигентской среде. (Добавим к ним, разумеется, и Алданова.) Персонажи рассказа Цветаевой — теща, солдат Кузнецов — выражали настроение большей части русского народа. Как и демагогический щит Левита («советскую власть раскачивать?») — на протяжении семи десятков лет безотказно защищал (да и сейчас успешно защищает!) левитов всех национальностей от всякой попытки правдивого изображения истории. Этот же щит пытался закрыть от народного взора темные и кровавые дела Троцкого, Зиновьева, Урицкого, Каменева, а позже Ежова, Ягоды, Берии и иже с ними.
Алданов все же ответил на вопрос, который сам себе поставил: что толкнуло Канегисера на убийство? Это «и горячая любовь к России... и ненависть к ее поработителям, и чувство еврея, желавшего перед русским народом, перед историей противопоставить свое имя именам Урицких и Зиновьевых...» (Вспомним аксиому, повторенную Цветаевой: «Евреи, как русские, разные бывают»).

+ + +

Перестройка в нашем государстве миллионам советских людей на многое открыла глаза. Народ твердо усвоил, что говорить правду вовсе не означает «раскачивать советскую власть». Наоборот, только правда поможет очистить наш дом от завалов лжи, которые старательно на протяжении десятилетий возводили различные демагоги.
Как это ни прискорбно, но «славный боец» Моисей Урицкий далеко не был «светлым гением революции». Его руки тоже замараны кровью безвинных людей. И надо ли, продолжая не лучшие традиции давно минувших лет, сохранять названия сотен улиц, площадей, заводов и фабрик, даже спортивных клубов (!), носящих вовсе не ангельское имя М. С. Урицкого?
Завалы надо расчищать...

Валентин ЛАВРОВ

Перепечатывается с сайта

Русское небо

Писатель XX века

Алданов Марк (настоящее имя Марк Александрович Ландау) [26.10(7.11).1886, Киев — 25.2.1957, Ницца] — прозаик.

Родился в богатой интеллигентной семье сахаропромышленника А.М.Ландау, получил блестящее образование, закончив классическую гимназию и 2 факультета (правовой и физико-математический) Киевского университета, продолжил образование в Париже, занимаясь химией. Увлечение химией пройдет через всю его жизнь: от публикации в 1910 статьи «Законы распределения вещества между двумя растворителями» до монографии «Актинохимия» (1937) и работы 1951 «К возможности новых концепций в химии». Вообще, аналитическое начало в творчестве Алданова, художника и мыслителя, психолога и исследователя, всегда оставалось сильным, недаром уже как итог в самом конце жизни появится книга философских диалогов «Ульманская ночь» (1953).

Революцию Алданов не принял; издал в 1918 сразу же изъятое как крамольное историко-публицистическое эссе «Армагеддон», затем быстро эмигрировал, в отличие от большинства других не строя никаких иллюзий о возвращении. Литературная судьба Алданов полностью связана с эмиграцией (с марта 1919), книги его вернулись в Россию лишь в конце 1980-х. Однако Россия всегда была главной темой его творчества, ее истории посвящены серии романов, охватывающих двухвековой период. Путь Алданов эмигранта не был оригинальным: через Стамбул — в Париж, затем, в 1922-24,— «русский Берлин», возвращение во Францию, которую покинет в годы фашистского нашествия, переселившись в США, и вновь вернется сюда в 1947. Был женат на своей двоюродной сестре Татьяне Марковне Зайцевой (скончалась в Париже в 1968).

Судьба Алданов сложилась так, что он стал современником и очевидцем великих и трагических исторических событий, его обращение к историческому жанру было предопределено, и все же дебют, весьма успешный, оказался неожиданным. Парижские «Современные записки» опубликовали повесть «Святая Елена, маленький остров» в 1921, в год 100-летия смерти Наполеона. С этого произведения начинается в творчестве Алданов исследование проблемы неизбежности революций, закономерностей исторического процесса, соотношения в истории воли и случая, относительности прогресса и вечности добра. Первая повесть естественно вошла позже в тетралогию «Мыслитель» («Святая Елена, маленький остров», «Девятое Термидора», 1923; «Чертов мост», 1925; «Заговор», 1927), где Алданов, обращаясь к историческим событиям рубежа XVIII—XIX вв. во Франции и России, как бы намечает пути к познанию революционных событий XX в. Уже с 1923 Алданов работает над романом «Ключ» (1929) о событиях 1916-17, составившим трилогию вместе с романами «Бегство» (1932) и «Пещера» (1т. - 1934, II т.- 1936). Всего в эту серию вошло 16 книг — от восшествия на престол Екатерины Великой до смерти Сталина.

Чувствуя и постоянно подчеркивая свою зависимость от опыта Л.Толстого (сознательно исключив из своей исторической панорамы войну с Наполеоном!), Алданов строит свою философскую систему истории, отрицающую фатализм и какую-либо предопределенность в ее развитии. Широкомасштабные романы Алданов фокусируют внимание на судьбах очень разных людей: Робеспьера и Нельсона, императора Павла и провокатора Азефа, Суворова и Сперанского, Гитлера и Ганди,— но в любом случае история беспощадно и своевольно расставляет и меняет местами фигуры на игровом поле. Правила этой игры не известны участникам, и чем менее проявлена их воля, тем объективнее взаимоотношения личности с историей. Потому так важны во всех романах Алданов герои вымышленные, как правило, центральные, связывающие повествование; это личности обыденные, даже заурядные, предпочитающие роль наблюдателей, свидетелей, но не активных участников событий. Романы «Ключ», «Бегство», «Пещера», к примеру, повествуют исключительно о судьбах людей рядовых; этим объясняется, видимо, и необходимость создания острой интриги, детективных сюжетных ходов. Первый роман трилогии служит своеобразным «ключом» не только автору, пытающемуся разобраться в российских перипетиях начала столетия, но и читателю к романам Алданов, их внутренним взаимосвязям и скрытым пружинам. Философские диалоги героев Брауна и Федосьева открывают нам ход размышлений автора о победительной силе зла, об угрозе любой революционной идеи, неизбежно связанной с насилием. Становится ясна и система доказательств — исторических иллюстраций: во всех своих произведениях Алданов обращается к эпохам насилия, слома, но не созидания; ни одна война, ни одна революция не принесла умиротворения. И всегда, как бы далеко в прошлое ни заглядывал Алданов, мысль его о современности. «Я выбрал мрачный сюжет,— пишет он в предисловии к роману "Ключ",— право каждого писателя, для нас теперь — особенно естественное: очень трудно требовать большой жизнерадостности от людей, испытавших и видевших то, что испытали и видели мы» (Ключ. С. 15).

Накануне Второй мировой войны Алданов пишет свой самый «современный» роман — «Начало конца» (1938), где исследуется духовное состояние русского общества между двумя мировыми войнами: от надежд к их краху, от возрождения к упадку. И вновь встает вопрос об истоках совр. трагедии. В годы войны, в Соединенных Штатах, Алданов пишет свой самый большой исторический роман, который, при всей скромности самооценок, считал едва ли не лучшим,— «Истоки» (издан в 1950). Научная скрупулезность историка, взвешенность и отстраненность философа сочетаются здесь с публицистическим пафосом современника, мастерством художника, ловко строящим острый и занимательный, авантюрный по существу сюжет. С точки зрения Алданов, именно 1870-е стали главной вехой на пути к октябрьской катастрофе, именно тогда была сделана главная ставка — ставка на насилие, причем как с одной стороны, так и с другой. Можно было бы сказать о беспристрастности писателя, если бы не прорывающаяся, не дающая скрыть себя горькая боль за погибающую Россию.

В годы войны Алданов все чаще обращается к современности. Появляется целый ряд рассказов (новый для Алданова-романиста жанр), которые он прямо называет политическими: «Автор не чувствовал себя способным писать теперь на темы, не имеющие отношения к происходящим в мире событиям» (Соч. Кн.3. С.62). Это рассказы «Фельдмаршал», «Грета и Танк», «Микрофон» и др. В рассказах и очерках той поры перед нами предстает целая галерея исторических лиц, при всем различии с одной в общем-то судьбой — судьбой жертвы тщеславия. Убеждение в бесплодности исторических уроков раскрывается Алдановым в рассказе «Астролог» (1947) и романе «Освобождение» (1948), которые посвящены итогам Второй мировой войны.

Алданов почти не писал статей о литературе, не пытался выводить и формулировать художественные законы: творчество, как и история, как и сама жизнь, законам не подчиняется. Но этот кажущийся и обидный пробел компенсируется последним изданным при жизни романом с характерным названием — «Живи как хочешь». Книга о жизни русских эмигрантов, герой которой, писатель Виктор Яценко, мучается теми же вопросами, что и автор; книга о настоящем и будущем искусства, об ответственности слова художника — слова правды. Правда — единственный закон и жизни, и творчества, который признавал Алданов, правда русской истории с помощью писателя спустя десятилетия возвращается и к российскому читателю.

А.А.Павловский

Использованы материалы кн.: Русская литература XX века. Прозаики, поэты, драматурги. Биобиблиографический словарь. Том 1. с. 40-42.

Далее читайте:

Марк Алданов. Убийство Урицкого.

Марк Алданов. Азеф.

Сочинения:

Собрание сочинений: в 6 т. М., 1991-93

Соч.: в 6 кн. [продолж.].

Соч.: в 6 кн. [продолж.] Кн.1: Портреты. М., 1994;

Соч.: в 6 кн. [продолж.] Кн.2: Очерки. М., 1995;

Соч.: в 6 кн. [продолж.] Кн.3: Прямое действие. Рассказы. М., 1994;

Ключ: роман. М., 1991;

Бегство. М., 1991;

Пещера. М., 1991.

Литература:

Чернышев А.А. Непогасшая искорка Марка Алданова // Алданов М. Ключ. М., 1991;

Ли И. Рассказ Марка Алданова // Алданов М. Прямое действие: рассказы. М., 1994;

Чернышов А.А. Материк «Марк Алданов»: Неизвестная часть // Алданов М. Портреты. М., 1994.

 

 

 

 

ХРОНОС: ВСЕМИРНАЯ ИСТОРИЯ В ИНТЕРНЕТЕ



ХРОНОС существует с 20 января 2000 года,

Редактор Вячеслав Румянцев

При цитировании давайте ссылку на ХРОНОС